Я потерял номер твоего телефона четыре года назад - тогда же, когда и сказал тебе больше никогда не возвращаться. Ты упиралась, красными, бегающими глазами вглядывалась в моё ухмыляющееся лицо и как мантру повторяла: "За что? Что я тебе сделала?" А я вроде бы и стыдливо, но всё равно нарочито равнодушно отводил взгляд и резко отвечал: "Ты мне не нужна. Я хочу побыть один."

Я выкинул свою старую симку четыре года назад - со всеми некогда важными данными, сообщениями и контактами. Поменял телефон, удалил свои страницы в социальных сетях и начал жить заново. Забыл тебя примерно через полгода, с головой уйдя в работу и в "необычайно весёлое русло жизни", стер из памяти цвет твоих глаз, твои истории о деревенских клубах и дискотеках, твой немного низкий и хриплый голос. Пальцы потеряли сноровку набирать твой номер телефона, а ноги больше не тащили меня к твоему дому. Знаешь, а я и не приезжал больше в твой город/твою деревню/на твою улицу, не заглядывал в окна твоего уже наверняка покосившегося домика из старого дерева, да и маму твою я больше не видел. Помню, она хотела выдать тебя замуж за соседа, который был трактористом и славился на всю деревню, а ты, рассказывая мне об этом "ужасно нелепом случае", смеялась и смущенно отводила глаза, а я хватал тебя за руки и целовал немного грубые от работы ладони.

Прошло четыре года, и вот однажды, сидя в какой-то покосившейся временем беседке и заливая в себя очередной бумажный стакан дешевого пойла, я посмотрел на деревянную крышу этой ужасно неустойчивой постройки, где в небольших трещинах просвечивались куски неба со сверкающими на нём звёздами, и внутри меня что-то неприятно заскреблось, надавливая на виски, а в памяти всплывали пыльные картинки прошлого.

Я вспомнил, что это было летом. Ты весь день работала в поле, а я сидел в маленькой библиотеке, разбирая пыльные книги, но, когда на деревню начал опускаться вечер, я увидел в окошке твоё светлое хлопковое платье и голубые ленты в твоих волосах. Ты крепко держала меня за руку и тащила, улыбаясь, на одну из этих ваших дискотек, обещая незабываемые впечатления, и вот шумный зал какого-то здания встретил нас громкой музыкой, немного редкой толпой разодетой молодежи и дешевым пивом. Ты опиралась на мои плечи, громко смеялась, пряча лицо на моей груди, а тёплый ветер путал твои тёмные волосы с вплетенными в них голубыми лентами. Ночью мы пробрались в твой огород, залитый лунным светом, и ты - уже еле стоя ногах, но всё с таким же энтузиазмом - вела меня к небольшой беседке. Помню, ты рассказывала, как любишь проводить в ней летние ночи, поэтому сейчас - всё те же четыре года назад - мы в обнимку устраиваемся на неудобном и узком матрасе и считаем звёзды.

Бумажный стакан выпадает из моих рук, пачкая светлые джинсы, и я срываюсь на вокзал - покупаю билеты до N, где с утра на перроне меня уже встречает всё тот же серый циферблат, зелёная трава, пробивающаяся сквозь дыры в асфальте, и горячий ветер. Одарив сумбурными объятиями встретившую меня старушку, я вбежал в свою старую комнату, обклеенную плакатами и флажками, перерыл пыльные деревянные ящики и нашел свой старый мобильный телефон. Всё с тем же треснутым экраном, с тем же светящимся брелком, который ты подарила мне четыре года назад, и с теми же воспоминаниями. Перерыл его память, найдя твой старый, некогда заученный номер, и, вновь ощутив под пальцами знакомые цифры, услышал: "Неправильно набран номер."

Неправильно прожита жизнь, неправильно выбран путь и неправильно сказаны последние слова. Сейчас - спустя четыре года и девять месяцев - на твоём несуществующем номере уже сотни, а то и тысячи моих непрочитанных сообщений. Я писал тебе трезвый, писал пьяный, писал воодушевленный и писал подавленный, и каждый раз просил у тебя прощения.

Четыре года назад я забыл, что твои глаза - зелёные.

что б, блять, я когда-нибудь еще писал людям, с которыми разошелся по-плохому.
даже по делу.
лучше сразу отрезать руку по локоть и съесть целиком.
таких озлобленных пидорасов-фарисеев нужно поискать.

Так он и не пришел. Еще раз позвал, чтоб я еще раз пришла к ним. Еще раз идти куда-то. Ни за что. Остается только ныть тут, потому что больше некуда. Непонятно, зачем ныть, если это ничего не изменит. Он пообещал в 12 все-таки прийти. И не пришел. Сказал, чтоб я шла к нему и его друзьям. Опять. В этот-то раз я не ступлю. И перестану надеяться, что однажды все будет хорошо. Ничего никогда хорошо не будет. Надо было быть умнее и расставаться еще давно. Не советую никому верить и надеяться. Это хуже всего в мире.

Стало грустно и тоскливо. Очень

я теряю друзей, как фантики от конфет - их сметает с дороги и ветер, и время.

я имею лишь один недостаток, который впрыскивает концентрированного себя в любую из черт характера.
отсутствие мотивации.
сотни статей, десятки тысяч слов, ультиматумы, споры, акты самобичевания.
безынициативность не врожденный порок, трусость-приобретенная болезнь.
под лозунг " never surrender" я уверенно отстаивал свое место под солнцем, являя собой эталон выдержки и целеустремленности.
мое детское личико кривилось от того, что я хуже других.
и я был лучшим.
с каких пор мое пристанище заслонено тенями тех, кого я превосходил?
с каких пор мой разум развращает лень и феноменально стойкая, зловонная тоска, которая отравляет даже сновидения?
в какой период жизни я окончательно растратил запасы любви и сопереживания?
а запасы силы?
живу, осязая дух скорого уничтожения, будто брожу по краю обрыва, то наклоняю тело в пустоту, то беззаботно мну траву у черты хтонической впадины.
абсолютное незнание того, как одолеть эту болезнь, сжимает извилины и срезает борозды.
болен ли я? болен ли я был в утробе матери?
это смерть или увиденное и испытанное насилие?
это другие или я кусаю себя за взмывающий хвост?
как искусственно создать то, что должно закладываться аки витамины?
имею ли я право корить судьбу?
имею ли я право на все, на что претендую?
состояние сожаления чередуется с дьявольской ненасытностью и сжигающим безумием.
тотальная неприкаянность в плане интересов и условные люди в друзьях, которых я забуду через пару лет.
раньше не получится, привязанность оцепила холодной металлической змеей уставшие от бега по замкнутой ноги.
вся моя нежность искажается и становится нефтяной жидкость сквернословия и дурных шуток, меня в буквальном смысле тошнит от проявлений ласки.
я этого не умею, меня не научили.
или я, неблагодарное зверье, забыл?
тропа была определена, но сейчас я стою на перепутье.
сейчас все возможно решить за меня, но именно в данный момент я впервые обрел подобие свободы.
свобода уродлива и иллюзорна, как образы со страниц плейбоя прошлого столетия.
мое ожесточение наверняка убьет оставшееся, практически окоченевшее чувство сострадания.
дороги обратно уже не будет.

я проебал лучших людей в своей жизни, потому что они слишком сильно меня любили и заботились.
думая об этом, желаю вырезать на лбу надпись: "осторожно, отбитый мудак".

до сих пор жду, когда ко мне будут подходить на улице с фразой: " че такой грустный, хуй сосал невкусный?"
я в россии живу, чтобы ко мне никто не доябывался, а?

Все кажется бесконечно чужим, когда ты не оправдываешь собственных ожиданий.

Ничего